[ЗАСТАВКА] [ЗАСТАВКА]

Говоря о домашнем хозяйстве, мы никак не можем обойти вопрос о том,

что домашнее хозяйство — это еще и семейная экономика.

Конечно, нередко домохозяйство состоит из одного человека,

и часто его начинают и представлять как некоторую целостную единицу,

которая равна отдельному человеку и принимает некие рациональные решения.

Действительно, в последний период число домохозяйств,

состоящих из одного человека, возрастает, но все-таки, пока еще чаще,

значительно чаще, оно включает несколько человек разного пола.

Ну сейчас это могут быть и одного пола люди, но все-таки чаще — разного.

Разного возраста, образования.

И людей включают, которые опираются на разные принципы действий.

Свои разные могут стратегии выстраивать.

В любом случае, это не индивидуальная, а семейная экономика, и нам

необходимо понимать внутреннюю структуру этой экономики вот с этой точки зрения.

Новая экономическая теория домашнего хозяйства трактует это ну в

своем стиле: достаточно последовательно.

Члены семьи оказываются автономными индивидуумами, каждый из которых

принимает свои рациональные решения и максимизирует полезность.

Просто в домашнем хозяйстве мы имеем дело не с реализацией не одной,

а сразу нескольких функций полезности.

Ну и дальше, в домашнем хозяйстве, можем сказать,

максимизируется совокупная полезность.

И именно с этой зрения, например, вступление в брак оказывается выгодным.

Можно вместо двух холодильников приобрести один, экономить на жилплощади и,

вдобавок, бесплатно оказывать друг другу услуги.

С точки зрения экономической социологии, конечно,

домашнее хозяйство и семья — это не простая, такая нерасчлененная единица.

Это не группа независимых, автономных индивидов.

Это некоторая структурированная общность,

которая базируется и на некотором кровном родстве,

и на общих разделяемых социальных нормах помимо совместного ведения хозяйства.

И даже если люди имеют раздельные счета и имеют

раздельные права собственности, что в наше время случается,

и нередко, их отношения все равно не уподобляются отношениям

рыночной контрактации, не похожи на отношения контрактные.

И даже если в семье один кормилец — это не означает, что один

только человек и принимает все решения по поводу расходования средств, иные решения.

Совместный бюджет — это не пустые слова.

И совместное ведение хозяйства домашнего — также слова не пустые.

Все это не означает, что нет внутренних различий в стратегиях и практиках

членов семьи или домохозяйства, но всегда происходит определенное,

в меру сложное сопряжение, притирка этих индивидуальных стратегий,

которые не тождественны таким простым рыночным взаимодействиям.

Вот семья, как хозяйственная единица, — она формируется в постоянных обсуждениях,

согласованиях и пересогласованиях принципов действия,

которыми руководствуются члены домашнего хозяйства.

Вот как пишут об этом британские эконом-социологи Майкл Андресон,

Фрэнк Бичхофер и Джонатан Гершуни в своей книге «Социальная и политическая экономия

домашнего хозяйства»: «В любой момент времени только в ничтожной доле

домашних хозяйств их члены пытаются действовать как атомизированные индивиды,

не принимающие друг друга в расчет — и подобные ситуации внутренне неустойчивы.

Большинство же домашних хозяйств все время вырабатывают чрезвычайно

сложные системы правил для своих членов, устанавливающие,

как принято и как не принято себя вести».

Долгое время человек экономический, по сути, отождествлялся с мужчиной.

Это было объяснимо, ибо мужчина долгое время и был основным кормильцем в семье.

Сейчас, во-первых, установлено формальное равенство между мужчиной и женщиной,

во-вторых, резко возросла занятость женщин на рынке труда,

но, все-таки, мы не можем говорить об установлении гендерного равенства,

особенно если речь идет о домашнем хозяйстве.

Мы же с вами понимаем, что, по-прежнему, функции разделяются таким образом,

что значительная часть домашнего труда остается на плечах женщины.

И стандартная экономическая логика здесь предлагает свои объяснения.

В том числе, объяснение, такое, биологического свойства.

По биологическим, естественным причинам: женщины рожают детей и

тратят больше времени на уход за детьми и, следовательно,

на выполнение домашних обязанностей, и,

следовательно, у них больше, рационально рассуждая,

стимулов для повышения эффективности именно этого труда.

Для инвестирования именно, в своей компетенции, домашнего труда.

А мужчины, которые больше заняты,

имеют больше возможностей для рыночной занятости, должны,

— и это будет рационально, — продолжать инвестировать в человеческий капитал,

чтобы получать больше вознаграждений и, в итоге, максимизировать свой доход и,

следовательно, совокупную полезность данной семьи или семейную полезность.

В итоге, появляется, своего рода, замкнутый круг,

где биологические и экономические различия усиливают и закрепляют друг друга.

Логика вполне понятная, но боюсь, что с ней многие не готовы согласиться.

Особенно большинство женщин.

Если следовать вот нормальной экономической логике,

то когда мужчина является основным кормильцем,

то еще, вот такого рода неравное распределение бремени домашнего труда,

можно считать ну своего рода рациональным.

Но почему, скажите, если жена работает,

на рынке труда занята, а муж оказывается в силу обстоятельств безработным,

очень часто коренного перераспределения домашних обязанностей не происходит или

оно происходит совсем не в той, не в ожидаемой, вроде бы, пропорции.

Как это объяснить?

В любом случае возникает важный вопрос о том,

как распределяется трудовая нагрузка между супругами в этом домашнем хозяйстве.

И рассуждая об этом, изучая это, нужно, разумеется,

рассматривать не только домашний труд, но брать также сочетание рыночного

и домашнего труда, то есть рассматривать совокупную трудовую нагрузку,

ибо эти две части взаимосвязаны могут быть.

Так вот мы сейчас увидим,

что модель распределения труда между супругами отнюдь не универсальна.

Более того, этих моделей великое множество,

и далеко не все объясняются прямолинейной экономической логикой.

Возьмем первую модель — это модель максимизации совокупного дохода.

Мы, фактически, ее уже упоминали.

То есть трудовые усилия членов семьи направляются туда, где есть возможность

наибольшей отдачи на благо всей семьи, для вот этой семейной полезности.

То есть кто больше зарабатывает, тот получает возможность снижать затраты

труда в домашнем хозяйстве и зарабатывать больше,

а тот, кто зарабатывает меньше, независимо от гендерной принадлежности,

вынужден волей-неволей брать на себя дополнительные домашние обязанности.

Вот модель, которая опирается на такую стандартную экономическую

логику максимизации дохода.

Модель эффективной специализации, вторая, говорит о том,

что если один из супругов берет на себя какие-то обязанности,

другой старается взять на себя другие обязанности.

То есть, например, если рыночная активность мужчины более высока,

то женщина больше занимается домашним хозяйством.

Но если женщина вовлекается и в рыночную занятость,

то мужчине приходится больше заниматься домашними делами.

И здесь, таким образом, действительно, вместо максимизации

совокупного дохода оптимизируется распределение трудовой нагрузки.

Ну своего рода такая видоизмененная экономическая логика,

но вполне экономическая.

Модель растущего благосостояния говорила о том, что при повышении

уровня доходов и материального благосостояния семьи в целом женщина может

освободиться от необходимости рыночного труда и стать обеспеченной домохозяйкой.

Определяющим здесь является, скорее,

фактор минимизации усилий, а не максимизации полезности.

Продолжаем, и у нас, перед нами возникает модель домашней эксплуатации,

довольно популярная среди последователей марксистских течений.

Говорится о том, что женщина была и сегодня остается, во многом,

объектом эксплуатации со стороны...

мужчины.

Основная часть домашнего труда лежит на её плечах.

А увеличение нагруки на рынке труда ни к какому существенному

перераспределению обязанностей, увы, не приводит.

То есть так же, как и снижение оплачиваемой занятости мужчины не

приводит к его большему вовлечению в домашний труд.

И таким образом, воспроизводится такая многовековая традиция гендерной

дискриминации или, как говорят, двойной эксплуатации женщины.

Здесь уже, разумеется, на передний план выходит фактор социального

порядка — речь идёт о традиции.

Продолжаем, это ещё далеко не все, есть модель статусных преимуществ,

в соответствии с которой женщины дискриминируются в домашнем хозяйстве

просто в силу того, что у них более низкий должностной статус на рынке труда.

И повышение должностного статуса женщины оно хотя и не

приводит к обратной дискриминации,

но всё же равномерность распределения трудовой нагрузки увеличивает.

И таким образом, в общем, отношения в домашнем хозяйстве они складываются как

следствие отношений в рыночной сфере.

Ещё одна такая модель рационального довольно распределения трудовых усилий.

А вот менее, так сказать, рациональный подход,

менее рациональная модель неизжитой «патриархальности».

Говорится о том, что если повышается уровень образования,

накопленного человеческого капитала членов семьи, то у них и более равномерно

начинают распределяться рыночная и домашняя трудовая нагрузка.

А там, где продолжает воспроизводиться вот это былое неразвитое

патриархальное разделение труда, там,

где более низкий уровень накопленного человеческого капитала,

там большей частью домашний труд остаётся на плечах женщины.

Есть ещё модель компенсирующего третьего, когда к участию в домашнем

хозяйстве можно пригласить других взрослых членов семьи (ну у нас,

понятно, это традиционные русские бабушки), что позволяет супругам,

по крайней мере отчасти, освободиться от бремени домашнего труда.

И здесь, конечно, в первую очередь выигрывает женщина,

которая там была больше занята.

И в целом такое вовлечение других членов семьи (взрослых)

оно снижает степень неравенства между супругами.

И таким образом, на это вот распределение нагрузки может влиять наличие

не только экономического или человеческого капитала, но и капитала социального.

Остаётся добавить, что это вот использование бабушек,

столь привычное для российского человека, отнюдь не универсально.

Во многих странах заставить бабушек заниматься своими внуками или

как‐то участвовать в домашнем хозяйстве своих детей крайне затруднительно.

Есть ещё модель неравной дееспособности супругов,

где трудовая нагрузка распределяется неравномерно,

потому что кто‐то более активен на рынке труда,

независимо от гендера, и он же (или она) более активны и в труде домашнем.

Просто зависит от некоторых индивидуальных характеристик людей — кто‐то более,

кто‐то менее ленив, кто‐то сильнее, кто‐то слабее физически.

Во‐вторых, это ещё связано со спецификой личных,

аффективных связей между супругами и, говоря социологическим языком,

неравномерным распределением власти в личных отношениях.

Скажем, если один из супругов ощущает благорасположение

другого (или другой), то он (или она) может систематически

использовать это для уклонения от трудовых обязанностей.

Здесь факторы такого уже аффективного психологического свойства начинают играть,

и возникает неравенство в личных отношениях.

Есть, напротив, модель уравнительного соучастия,

куда более гармоничная, как кажется, когда затраты труда распределяются

между супругами относительно равномерно, и если один занимается чем‐то,

например домашними обязанностями, то другой пытается соучаствовать,

работать вместе, оказывать поддержку, проявлять разного рода солидарность

и соблюдать принцип уравнительности, уравнительной справедливости.

И в итоге достигается примерное равенство в отношении совокупной трудовой нагрузки,

а также и в отдельных сферах приложения труда.

Ну, поистине модель гармоничного сосуществования.

Это ещё не всё.

Есть модель дифференцированной семейной привязанности, говорящая о том,

что когда в семье появляются несовершеннолетние дети,

это в большей степени привязывает женщину к домашнему хозяйству.

И рост в семье доли иждивенцев (не только малых детей) также способствует

усилению этой зависимости — относительной нагрузки женщины в домашнем труде.

Предполагается, что женщина сама добровольно берёт на себя эту нагрузку.

И наконец, последняя модель возрастного уравнивания говорит о том,

что чем старше годами становятся супруги, тем более может быть эгалитарным,

уравнительным распределение труда в их семье.

Во‐первых, уже вырастив своих детей, женщина освобождается,

получает возможность быть более активной в публичной жизни.

Во‐вторых, с возрастом и с увеличением семейного стажа оба

супруга становятся мудрее, оказывают друг другу взаимную поддержку,

проявляют солидарность, и это может, в частности,

проявляться и в более равномерном распределении трудовых обязанностей.

Ну такой своего рода закон возрастающей мудрости.

Хорошо, если он действительно существует.

В любом случае в каждом сообществе есть свои представления, свои практики,

касающиеся надлежащих способов распределения этих трудовых обязанностей

— рыночных и домашних, и которые отражены вот в великом множестве разных моделей.

Вероятно, этот ряд можно было бы продолжать,

просто здесь уже фантазия где‐то исчерпана.

И важно понимать, что эти модели едва ли эволюционируют в

сторону какой‐то одной универсальной схемы.

[ЗАСТАВКА]

Домашнее хозяйство как семейная экономика

Экономическая социология

与讲师见面