Дорогие друзья, мы начинаем курс «Истории экономической мысли». Мы расскажем вам о том, как развивалась экономическая мысль человечества, и расскажем о том, о чем не говорят базовые курсы экономической теории, поскольку богатство экономической мысли гораздо больше, чем то, что удается уместить в обычные учебники. Большую часть времени и места в нашем курсе займет история экономической науки. Но мы должны понимать, что наука возникла не сразу, и до того, как сформировалась экономическая наука, некая экономическая мысль уже была. И вот первое, о чем мы поговорим — о том, как рождалась экономическая наука. И здесь возникает первый вопрос и первая загадка: верно ли, что экономические идеи — это идеи об экономике? Тут ловушка, потому что что такое экономика? О чем речь, когда мы говорим об экономике? Сегодня наши представления об экономике очень сильно отличаются от того, как люди древности мыслили то, что мы сегодня называем экономикой. И здесь я хотел бы обратить внимание на одно наблюдение, сделанное знаменитым антропологом Карлом Поланьи, который обратил наше внимание на то, что у многих народов, во многих языках не было термина, который бы обозначил то, что мы понимаем под экономикой. И он назвал это явление «анонимностью экономики». Конечно, экономика в каком-то смысле была всегда, когда было человечество, поскольку нужно было обеспечивать себя пропитанием, крышей над головой, и это во все времена имело место. Но люди не мыслили это, как что-то отдельное и особое. И поэтому первый, собственно, шаг в развитии того, что мы сегодня можем назвать экономической мыслью, это было как раз осознание экономики как чего-то отдельного, особого. Даже в греческом языке, из которого мы взяли сам термин «экономика», было слово «ойкос», обозначающее «дом», и, следовательно, «экономия» в греческом означало некое «домоводство» или, как потом это перевели на русский язык, «домострой». То есть это был корпус знания о том, как вести домашее хозяйство, в которое входило все что угодно, начиная от того, как произрастает растение, как нужно его сажать, как нужно убирать урожай, до того, как строить отношения в семье, как обращаться со слугами, как воспитывать детей, как расположить свои запасы в доме и так далее. Один из знаменитых трактатов на эту тему принадлежит греческому мыслителю Ксенофонту, который жил на рубеже V–IV века до нашей эры. И все это там прописано, включая совершенно замечательную главу, которая здесь у меня на слайде: «отучение жены от косметических средств и приучение к укреплению тела заботами о хозяйстве». Такие вопросы на рубеже IV–V веков до нашей эры уже были актуальны, по-видимому. Сегодняшнее понимание экономики весьма далеко от этого, мы не включаем в тему экономики такого рода предметы. И как раз Карл Поланьи, о котором я сказал, обратив внимание на анонимность экономики, вслед за этим попытался показать, что первым, кто открыл экономику именно в этом смысле, был греческий, великий греческий мыслитель Аристотель. И открыл он экономику в том смысле, что он впервые указал на то, что есть некая особая направленность человеческой деятельности на увеличение и умножение богатства. И вот зафиксировав эту направленность на обогащение, он, можно сказать, и стал основоположником экономической мысли в этом смысле. Аристотель, открыв этот момент или обнаружив такого рода особенность в поведении людей, имел для этого некоторые основания по мнению Карла Поланьи. Карл Поланьи полагает, что именно в те времена при жизни Аристотеля в греческом обществе появились особые виды деятельности и, соответственно, профессии. Это были прежде всего торговцы и ростовщики, для которых деятельность в области торговли и ростовщичества стала как бы целью их жизни. И если первоначально, по Аристотелю, торговля была призвана просто помогать разным людям обеспечить себя тем, что им необходимо, организовать обмены и прочее, то появившиеся торговцы уже были озабочены не тем, чтобы обеспечить своих контрагентов полезными для них вещами, они были озабочены тем, чтобы умножить собственное богатство, и эта деятельность стала смыслом их существования. И вот обнаружив это явление, Аристотель обратил внимание своих читателей и слушателей на то, что это опасное явление. Он осудил такого рода вид деятельности и стал подчеркивать всячески, что богатство не является самоцелью, оно есть средство. Богатство — это то имущество, те блага, которые позволяют человеку нормально существовать и осуществлять те его цели, для которых он предназначен. По Аристотелю это может быть и политика, защита государства, это может быть и искусство, и наука, и ремесла какие-то. Но в любом случае это некое совершенствование человека и его развитие, а не богатство ради богатства. И вот эта мысль, которая заслуживает нашего сегодняшнего внимания по той простой причине, что даже сегодня экономист, определяя свою науку, говорит о том, что это наука об использовании ограниченных ресурсов. Но Аристотель как раз и обращал внимание на то, что если мы не ставим перед собой задачу обогащения как самостоятельную задачу, то ресурсы не обязательно ограниченные. Если наши потребности как-то фиксированы или мы, другими словами не об этом заботимся, то и ресурсы для нас не являются проблемой. И именно эта идея Аристотеля потом получила развитие в разного рода религиях. И я здесь привожу только один такой пример, Иоанн Златоуст, знаменитый религиозный мыслитель Византии, почитаемый в православной церкви, писал: «...не тот беден, у кого ничего нет, но тот, кому много требуется». Это как бы другое выражение той же мысли, которую мы находим и у Аристотеля. И именно это есть первое, что было у истоков, собственно, экономической мысли. Но повторяю, это была идея, которая тут же вызвала критику такого экономического поведения. И здесь важно понять логику этой критики. Я предлагаю вам рассмотреть этот вопрос на примере ростовщичества. Аристотель был особенно враждебно настроен по отношению к этому явлению. Ростовщичество — это когда даются деньги в рост, в расчете на получение дохода просто с денежного займа. Это довольно широко распространенная практика тех времен, она осуждается не только Аристотелем, но также вошла и в религиозные тексты, в Библии мы можем найти такого рода критику, в христианской традиции, в исламе. Ростовщичество и в христианстве, и в исламе было под запретом. Почему, спрашивается? Я приведу один пример. На самом деле было очень много аргументов, которые приводились здесь. Аристотель сам высказывался: «То, что деньги, возникшие для содействия взаимным обменам, стали сами порождать деньги, — это что-то противное природе!». То есть он констатировал некую неестественность этого явления. Но в дальнейшем в схоластической и средневековой литературе мы находим очень интересные объяснения этому явлению. И в частности, средневековые схоласты ввели разновидность займов, и говорили о том, что займы могут быть двух типов: потребительские, с одной стороны, и арендные — с другой. Аренда — это когда участок земли или дом передается на время другому человеку и потом возвращается в том же виде, как он, собственно, и был передан. Тот же самый дом возвращается. И схоласты говорили, что да, в этом случае за право пользования этим домом человек, который взял его в аренду, должен вознаградить как-то хозяина. А вот потребительский заем, по их мнению, совершенно другой. Это заем, когда передается какое-то количество, допустим, хлеба другому человеку, и потом, естественно, этот заем должен быть возвращен. Но здесь не предполагается, что будет возвращен именно тот хлеб, который был передан. Естественно, он будет съеден, а с нового урожая будет возвращено аналогичное, то же самое количество хлеба. И в этом случае взимать плату за заём было категорически воспрещено религией. Здесь тоже понятная логика, потому что здесь этот заем дается для выживания. Если человеку не хватает, его семье не хватает продуктов, чтоб дожить до нового урожая, то ему надо помочь. Это, как правило, родственная помощь, соседская помощь, вот такого рода отношения. И самое интересное, что именно к этой категории займов были отнесены и денежные займы. Казалось бы, денежный заём все-таки не совсем похож на заём, мешка хлеба, но ответ был примерно такой: но ведь вы же не имеете в виду, что вам вернут ровно те монеты, которые вы дали (деньги тогда были металлические, естественно). И, раз так, значит, тоже был аргумент, что за эти займы нельзя платить какой-то процент. Вот здесь мы сталкиваемся с очень интересным явлением. То есть, с одной стороны, и денежные займы очень часто были по своей социальной природе такие же, как потребительские. То есть это помощь товарищеская, так сказать, соседская, родственная помощь другому человеку. Здесь не имелась в виду помощь какому-то случайному человеку на улице. И в этом смысле это тоже была именно помощь, и поэтому не взимался процент. Но, с другой стороны, это было облечено в немного, по нашим временам, странную форму. Само объяснение, что не те же монеты, возвращаются, и прочее. Очевидно, что здесь мы сталкиваемся с тем, что экономическая мысль имеет несколько слоев. Она, с одной стороны, встроена в ту идеологическую структуру, в которой люди жили, а это была тогда, конечно же, религиозная идеология, и внутри этой идеологии давались какие-то объяснения социальным явлениям, а с другой стороны, там была прагматическая сторона дела. И прагматическая сторона дела как раз и объясняет, почему ростовщичество так сильно критиковалось и запрещалось в те времена, особенно религией, потому что религиозные деятели были как бы на страже социального порядка. А социальный порядок в случае ростовщичества приводил к долговому рабству и расслоению тогдашнего общества, и их это беспокоило, и они это явление осуждали. Арендные отношения в этом смысле были не столь опасными. Действительно, имущество сохранялось, и передача его не несла таких последствий. На это со временем стала накладываться еще одна логика, которая, собственно, объясняет, почему нам сегодня странно слушать объяснения, такого рода как объяснения двух видов займов, потому что денежные займы стали все чаще использоваться в коммерческих целях, а именно: человек брал деньги для того, чтобы использовать их для своего бизнеса, как мы сегодня скажем, для того, чтобы получать какой-то доход. И если это так, тогда было вполне логично сказать, что поделись этим доходом с тем, кто тебе дал эти деньги. Но традиция и идеология очень долго сопротивлялись такой коммерческой логике, и вопрос о том, чтобы разрешить, легализовать взимание процента на денежные ссуды — это была очень долгая история. Во Франции она закончилась только во Французскую революцию, в Италии даже в XIX веке были запреты и так далее. Это было сложно. Итак, собственно говоря, здесь мы и можем видеть то, что экономическая мысль — она как бы встроена в совершенно разные сферы человеческой жизни. Она встроена как в такую высокую идеологию, в то время религиозную, так и в житейскую практику, как она складывалась и как она развивалась. Понятно, что на первых этапах эта мысль существовала в форме каких-то рекомендаций, каких-то советов. Это была разновидность такого бытового морализирования, тогда это называли своего рода моральной философией. И именно в этой форме она зародилась. Это еще была не наука, это были нравоучения. Таким образом, мы видим, что экономическая мысль начинается как моральное философствование. Это ответ на вопрос, что хорошо и что плохо. В дальнейшем экономическая мысль начинает работать с другими темами.
