[ЗАСТАВКА] [ЗАСТАВКА] [ЗАСТАВКА] Сегодня мы с вами поговорим о том, что произошло с макроэкономикой после Кейнса, а именно о том, какова была борьба различных идей и каковы были попытки найти компромисс между разными точками зрения. Я вам представляю некоторую очень условную схему различных направлений, которые существовали в послевоенный период. Разумеется, эта схема очень условная и не отражает того огромного многообразия, которое существовало и существует сегодня в экономической науке. Но тем не менее мне кажется, что она полезна. Голубой кривой фигурой обозначен компромисс, который был найден, к которому пришли экономисты к 50-м годам, и такой лентой желтого цвета — другой компромисс, к которому экономисты пришли к 80-м годам. Вот, собственно говоря, два компромисса. Все остальное — это споры. Но сначала я хотела бы обратить внимание ваше на другое явление или феномен, а именно на то, что можно назвать формалистической революцией, которая произошла (или происходила, это был довольно длительный процесс) с 30-х по 50-е годы. Опять обращаю внимание на то, что даты очень условны, так же как и условно это название «формалистическая революция». В чем ее все-таки был смысл? А смысл был ее в том, что в эти годы создавался и утверждался новый научный канон — канон, связанный с математикой. И математика в этот период стала языком и способом аргументации, а не некоторой иллюстрацией, разъяснением, которое обычно относили в приложение, в том случае, конечно, если авторы к математике обращались. За этот 25- или 30-летие экономическая теория превратилась в последовательность моделей. И фактически эти модели практически всегда были аналогом теорем, и экономисты, собственно, доказывали эти теоремы. Этот процесс и это явление создало определенные трудности, как ни странно, для историков экономической мысли, потому что на самом деле, чем более формалистизованная теория (и теории), тем труднее разграничить направление школы, к которой мы привыкли, потому что очень часто экономистов (строителей моделей) интересуют формальные сложности, с которыми они сталкиваются даже в большей степени, чем с некоторыми содержательными моментами. Еще один момент, на который следует обратить внимание, — это всем известный термин mainstream economics. На самом деле это довольно неясное понятие, но мне кажется, что уже к 60-м годам mainstream economics вобрало в себя все то, что экономистами стало рассматриваться как научное, то есть то, что соответствует представлению о научной теории и отвечает соответствующим требованиям. Поэтому и сегодня мы с вами видим, что mainstream economics — это некоторая вот совокупность таких теоретических моделей, а иногда даже не только и теоретических, а эмпирических тоже. Далее, этот же период характеризуется ростом специализации в рамках экономической науки. Разумеется, у любой специализации есть масса преимуществ, а именно углубленное изучение предмета. Но в то же время специализация привела к тому, что экономисты, занимающиеся разными областями, не очень хорошо друг друга понимают или, во всяком случае, не очень хорошо... проявляют не очень большой интерес к тому, что делают другие люди. Ну, не говоря уже, конечно, о широкой аудитории, которой многие вещи вообще абсолютно непонятны. На этом слайде представлены герои. Я не буду перечислять все фамилии, которые здесь представлены. Ну могу назвать только Абрахама Вальда — это первая фамилия. Это человек, который дал строгое определение равновесия в системе Вальраса. Можно назвать еще Эрроу и Дебре — людей, которые внесли огромный вклад в изучение системы общего равновесия и доказательства существования или несуществования равновесия для некоторых моделей. Всем известный Поль Самуэльсон, который в этом списке присутствует вовсе даже не столько как автор знаменитой экономики, сколько как автор «Основ экономического анализа», книги 1947 года, которая, собственно говоря, и является такой базовой работой, показывающей, что такое современная экономическая теория. Далее, во втором пункте названа книга фон Неймана и Моргенштерна «Теория игр и экономическое поведение» 1944 года; и Эрроу «Общественный выбор и индивидуальные ценности». Далее стоит Дорфман, Самуэльсон и Солоу «Линейное программирование и экономический анализ». Ну и наконец, Дебре «Теория ценности. Аксиоматический анализ экономического равновесия». Я хотела бы обратить ваше внимание на название этих работ. Эти работы — фундаментальные работы в современной экономической науке, но практически в каждом названии присутствует некоторое слово, связывающее его с математикой, да? Ну вот «Линейное программирование и экономический анализ». Надо сказать, что далеко не все, конечно, перечисленные в первом пункте ученые, были экономистами. Конечно же, этот процесс начали математики. И Вальд, и фон Нейман, и Моргенштерн — это люди математики. И Рамсей тоже. И, собственно говоря, математики привнесли в экономическую науку строгость своей дисциплины. Но потом уже и экономисты... Поль Самуэльсон уже получал образование, как экономист, но уже и эти экономисты тоже были тесно связаны с математикой. Какие еще события произошли в это 25- 30-летие? Я бы хотела обратить ваше внимание на то, что передний край экономических исследований переместился в Соединенные Штаты, хотя до войны — до Второй мировой войны — в общем экономическая наука была скорее европейским явлением. Но тут надо сказать, что Соединенным Штатам очень помогла война. Сначала помогла Русская революция, а потом война. И еще один момент, который тоже сыграл свою большую роль, но уже несколько позже, скорее в 50-е, 60-е годы, а это, как ни странно, холодная война, когда математики, занимаясь вопросами, связанными с вооружениями, нашли возможность применить свои знания и в экономике. Далее, как я уже сказала, экономическая наука становится профессиональной, высоко профессиональной дисциплиной. И на самом деле требования к ней тоже меняются по сравнению с тем, что было до Второй мировой войны, и на самом деле меняются также и карьерные перспективы экономистов. Здесь приводится цитата одного из современных исследователей истории экономического анализа, или экономической теории, который пишет, что если маржиналисты в свое время были новаторами, пытаясь преодолеть вражеское окружение, то современные экономисты оказались... хотя и были новаторами, но тем не менее они стали напоминать скорее венчурных капиталистов, работающих в благоприятном окружении. И действительно, все новшества, которые экономисты привносили в свою науку уже в послевоенные периоды, в общем не вызывали такого раздражения, как это было в конце XIX века. Дальше, процесс формализации науки привел к тому, что ответственность экономисты чувствовали прежде всего перед своей профессией, перед коллегами за точность, строгость обоснованность того, что они делают, качество не только теоретических выкладок, но и используемой эконометрической базы и так далее. И это обстоятельство тоже потом сыграет, как мы увидим, весьма существенную роль в том отношении, которое экономисты вызвали, в частности, во время последнего кризиса. Ну и наконец, я бы хотела обратить, напомнить вам о том, что само присуждение Нобелевской премии в экономике, которое началось в 69-м году, конечно, это не Нобелевская премия, которая была учреждена Нобелем, это премия в память о Нобеле, и тем не менее, тот факт, что экономическая наука — единственная из общественных наук, которая награждается этой Нобелевской премией, свидетельствует о признании ее настоящей наукой, ну, как физика, химия, биология. И, наконец, в 53-м году Мильтон Фридмен написал свой знаменитый, знаменитое эссе, посвященное методологии экономической науки, и там высказал такую крамольную или такую очень яркую мысль о том, что, на самом деле, теория должна давать хороший прогноз, а ее предпосылки, насколько они реалистичны, это не так важно. И вот это обстоятельство, которое казалось бы, должно было толкнуть в сторону проверки, в сторону эмпирических исследований, на самом деле, тоже способствовало вот утверждению такого модельно-аксиоматического подхода, который стал доминирующим. Ну понятно, что у всего хорошего есть свои отрицательные стороны, и, конечно же, формалистическая революция не обошлась без этих отрицательных сторон. Пожалуйста, оборотная сторона медали, что пишет Блауг. Но, правда, это писал Блауг уже в 99-м году о том, что формализм, которым заразилась экономическая наука, в общем, дошел до той степени, когда форма стала преобладать над всяким содержанием, и единственною целью построения теории стала ее аксиоматизация. И, собственно говоря, таким образом Блауг подчеркивал некоторую ущербность такого безудержного формализма. Ну и еще один момент, на котором я в связи с этим хотела остановиться, это опять вспомнить Кейнса, его письмо к Рою Харроду 38-го года, где он пишет, что экономическая наука — это наука думать в терминах моделей. Поэтому мы как бы можем сказать, что Кейнс, наверное, был бы не против вот этого вот направления. Но при этом он обращает внимание, что думать в терминах моделей следовало вместе с искусством выбирать модели, которые имеют отношение к современному миру. Вот последнее обстоятельство, то есть релевантность этих моделей, это большая проблема. И тут, конечно, можно сослаться на развитие эконометрики, которая призвана, собственно говоря, и решить эту проблему релевантности. Но, как часто пишут экономисты, вряд ли какая-нибудь эконометрическая модель, какой бы хорошей она ни была, и какую бы базу она ни использовала, может вынести окончательный приговор какому-нибудь содержательному экономическому утверждению. И если вы посмотрите на эти модели, там всегда масса оговорок и масса условностей. И вот проблема строгости и реализма — это дилемма или проблема, от которой писал Купманс еще в 57-м году, она на самом деле таким облаком висит и над современной экономической наукой, которая, однако, все больше становится формалистической и все более становится специализированная. Далее мы с вами поговорим о неоклассическом синтезе, о явлении, которое наблюдалось в конце 50-х годов и которое характеризовалось целым рядом особенностей. [ЗАСТАВКА] [ЗАСТАВКА] [ЗАСТАВКА]
