[МУЗЫКА] [МУЗЫКА] Добрый день. Меня зовут Анна Воронкова, я — человек, такой же, как все, как, наверное, написано на этом слайде. Я работаю на фестивале комиксов «КомМиссия», отвечаю за гостей и, как волонтер, в свободное время работаю с центром адаптации детей беженцев и вынужденных мигрантов, а также в центре помощи африканским беженцам и мигрантам в Москве. Какое-то время я работала тоже в таком комикс-проекте, называется «РЕСПЕКТ» под эгидой нашего фестиваля «КомМиссия», Гёте-Института и Евросоюза. И вот благодаря этому проекту мне удалось побывать в школах у нас в Москве и в регионах и сделать такие вот мастер-классы по тому, что такое вообще жить вместе, что такое уважение к разницам, какие разницы бывают. Проект был создан в 2011 году для подростков 12+. Ну, в начале он был создан, как проект против фашизма и расизма. У него есть предыстория. В 2009 году директора нашего фестиваля комиксов известного такого мультипликатора Хихуса с такими огромными дредами избили около его дома, просто обычный молодой человек лет 28 в костюме, как позор русской нации, за то, что взрослый мужчина носит дреды и оранжевую одежду. Человек только что приехал из Индии. Попав в больницу, директор фестиваля сказал: «Слушайте, я не готов. Я возьму автомат и пойду всех убивать», на что ему сказали: «Знаешь что, ты лучше всего умеешь рисовать. Давай посвятим весь фестиваль социальным темам. Если такая тема, как фашизм, расизм, дискриминация, вышла на улицы, вышла в центр города, наверное, об этом пора говорить». Наши художники сказали, что нет, социальные темы их не интересуют, комиксы — это высокое искусство, это фэнтези, это выдуманные миры, и если фестиваль будет посвящен социальным темам, они уйдут. А меня эта действительно проблема очень сильно затронула, потому что в свое время я работала в Университете дружбы народов имени Патриса Лумумбы. И мои первые студенты, это самые важные студенты, через шесть лет я узнала, что оказывается, в течение шести лет их били. Что скинхеды стояли напротив университета, около метро Беляево в том числе, и вот одного из моих студентов из Йемена, ему проломили череп, он попал в больницу уже перед отъездом домой, позвонил мне и сказал: «Анна, у меня все хорошо. Я уезжаю через две недели, просто такое случилось. Но это не страшно. Это со всеми случилось за шесть лет». Я так: «Как? Я ничего не знала. Я видела вас в течение шести лет, общалась по телефону и ничего этого не знала, ходила на занятия, преподавала». Он говорит: «Ну понимаете, мы же учились здесь у вас бесплатно. Это тот налог, который мы платим России за бесплатное обучение, это нормально». И вот эти вот слова остались у меня такой, как шип, наверное, в сердце, и когда появилась возможность об этом говорить громко, говорить с помощью комиксов, и когда российские художники сказали, что с ними этого не случалось — ну правильно, они сидят дома, рисуют, они местные — я предложила: «Давайте мы сделаем проект международным, я знаю кучу художников испанских, финских, турецких, которые говорят на эту тему, для которых тема миграции и тема вообще всего, исламофобии, да вообще всего, более актуальна, чем для нас, они привыкли об этом говорить». И мы начали искать партнеров, и Гёте-Институт был единственный партнер, который откликнулся и сказал: «Мы возьмем вас, мы поможем вам найти деньги на этот проект». Так он стал международным, и так он стал достаточно, ну, громким. Знаете, в начале это был проект против фашизма и расизма. Когда мы обсуждали саму концепцию, мы поняли, что против — очень много всего, и наверное, не хватает «за» — увидеть что-то хорошее в эмиграции, увидеть что-то хорошее в тех, кто не такой, как ты — это гораздо более ценно, это гораздо больше меняет что-ли твое отношение, отношение людей друг к другу. У нас получился проект за уважение к разным нациям, культурам, религиям, потом он стал за уважение к разным социальным группам. И мы хотели, конечно, чтобы подростки, с которыми мы работаем, чтобы они сразу изменили свое мнение, чтобы они вот прочитали книжечки, которые сделали для них художники, и сразу изменили свое мнение. Но это не так легко получается. [БЕЗ_ЗВУКА] Мы постарались привезти в Москву десять художников в первый заезд, иностранных художников, и российских художников четверо было, и один украинский художник. Мы попытались организовать для художников встречи с теми НКО в Москве, которые занимаются вот проблемами как раз фашизма, правыми радикалами, дискриминацией на расовой или религиозной или культурной почве. И после этого художники сделали свои десять книжечек, мы обсудили эти книжечки, но они все были как-то посвящены как-то или правой или левой. Вот славянский или неславянский. Мы работали с этими книжечками в школах, тоже благодаря Гёте-Институту было ну как бы легче войти в школы, где изучается немецкий. И поняли, что эти книжечки — ну да, их можно читать, их можно обсуждать, можно вести диалог и обсуждать разные сюжеты, как эта ситуация могла бы развернуться иначе, если бы ты был на месте персонажа. Этим у нас занималась Настя Галашина тоже из проекта «КомМиссия». Но мне этого было мало, потому что когда ты работаешь с аудиторией 30 человек в классе или когда ты приезжаешь неожиданно в Махачкалу, в Дагестан, ты не знаешь, о чем говорить, ты понимаешь, что твои книжечки не всегда подходят. И я поняла, что нужно задавать вопросы. «А что вы, ребята, думаете о нас?» — например, в Махачкале. И после этого, наверное, мне, как одному из кураторов проекта, уже было не так интересно читать готовые книжечки, сколько я перешла уже к разработке методики: какие сценарии давать ребятам и как их просить рассказать про себя и высказать свое мнение, допустим, о жителях других городов России визуально, чтобы эти рисунки потом можно было показать в других школах, в других городах, для другой целевой аудитории. [БЕЗ_ЗВУКА] Я вам расскажу про Махачкалу. Когда мы приехали туда с художником Алексеем Ёршем, я спросила первым делом: «Ребята, а что вы думаете про нас? Какие вот ну... наши школьники?» Ребята сразу сказали, это 10 класс, говорят: «Вы нас ненавидите». И после этого ты думаешь: «Как?» То есть даже никакие книжечки были бы здесь для начала ни к чему. Говорят: «Ну да, мы же видим по телевизору, что говорит Жириновский, мы видим, что вы нас все время обвиняете в терроризме». Я говорю: «Ну я же к вам приехала, вот Алексей Ёрш к вам приехал». Говорят: «Ну да, но...». «Ну хорошо, давайте так. Я у вас первый раз. Расскажите мне про вашу Махачкалу, расскажите мне про ваш Дагестан, чтобы я могла это показать в московских школах». И ребята начали рисовать. На самом деле из 28 ребят только трое рисовали. Была одна девочка в хиджабе, она была в тот момент — это был 2012 год — она была, как изгой в этом классе. И она так немножко сомневалась, рисовать или не рисовать, но она начала, на следующий день она принесла готовый рисунок. Это история про то, как человек, палка-палка-огуречик, немножко с таким с носом горбинкой, приезжает в город с большими домами. И он пытается найти дорогу и спрашивает: «Как пройти? Извините, пожалуйста, как пройти?» А ему говорят: «Пошел отсюда! Уходи отсюда! Понаехали тут!» И вот эта ситуация, в которой я вдруг неожиданно увидела себя, наверное, и увидела, как нас, москвичей, например, видят подростки из Дагестана, которые приезжали, там, к дяде, к тете сюда в гости и больше не хотят сюда приезжать. И вот это для меня, наверное, таким было первым шоком. А вторым шоком для меня было... Мы сделали выставку этих комиксов, и все цветные комиксы сразу расхватали в университете, ДГУ. Не расхватали только один черно-белый комикс, который сделал Алексей Ёрш, наш почетный художник. Комикс называется «Настоящая история скинхедов» или «Послание тебе, скинхед». Потому что он черно-белый, потому что слово «скинхед». И дальше там какие-то конференции, комиксы куда-то там, в общем, лежали. Когда мы вернулись в Москву, мы увидели, что этот комикс появился в сети. И он был адаптирован. У скинхеда появилась бородка, шапочка и короткие штанишки. И назывался он уже не «Настоящая история скинхедов», а «Настоящая история мусульман». И в тексте, который был посвящен истории британских скинхедов, и как их разделили на, ну как бы, на красных скинхедов и на скинхедов-расистов, появилась история про мусульман, про, ну, вахаббитов и обычных мусульман, которые несут добро и уважение ко всем вокруг себя. Это было очень сильно, потому что ты вдруг услышал голос. Это анонимный комикс, мы до сих пор не знаем, кто его сделал. Но это, наверное. была самая лучшая такая кавер-версия и самый лучший комикс про уважение к такой религии, как ислам, без пропаганды. То есть это был такой крик души со всеми постулатами, которые каждый образованный человек должен знать так же, как он знает христианство, буддизм. [БЕЗ_ЗВУКА] Эти комиксы мы привозили в Москву и в качестве примеров, знаете, в средней части России и в Сибири тема уважения к разницам, тема уважения к разным национальностям в России была очень сложной, такая очень щепетильная. Когда мы были в Тюмени, мы были на одном форуме каком-то таком, для молодежи. И нам мальчики-студенты в пиджаках, они кивали так: «Все правильно, да, да, да, мы все понимаем, но это нас не касается. У нас нет никакой ксенофобии, у нас нет расизма. Это у вас там в Москве мигранты и все остальное. У нас тут все спокойно». Вечером мы пошли в какой-то магазин и услышали несколько фраз, например, «север весь "черный"» или «зверье русских ненавидит». Извините за язык — передаю вам. На следующий день мы пришли на эту конференцию и сказали: «Слушайте, ребята, что-то тут не так в Тюменской области. Вот мы вчера на улице в магазине слышали такие слова». Один из мальчиков в костюме говорит: «Конечно, так и есть. Я из Ханты-Мансийска. Север весь "черный". Русских ненавидят, русских прижимают». И мы поняли, что сколько бы ты ни говорил про Кавказ, только реальные рисунки, только реальный голос Кавказа оттуда, из Махачкалы, сможет сработать. В тот момент мы еще не были в Дагестане, это было еще до поездки. То есть мы поняли, что наша тема «московские» не подходит для регионов, это раз. В регионах есть своя какая-то боль, которую если им удается высказать, то с ней нужно тоже работать. После Тюмени у нас появился Дагестан. И после Дагестана уже мы начали работать со школами, используя рисунки школьников Центральной России, чтобы не мы говорили как взрослые, а чтобы подростки читали работы подростков, сделанные непрофессионально, ручкой, на листочке бумаги А4, но это их история, то есть это не взрослые им пытаются какие-то ценности внушить. [БЕЗ_ЗВУКА] Как мы работали с этими комиксами, которые нарисовали дети, потом? Например, лицей Вернадского, куда меня пригласили провести мастер-класс по комиксам и разницам. Урок начался с того, что я спросила: «Ребята, сколько республик в Российской Федерации?» Ну там были затруднения. «Скажите, а Дагестан — Россия? Поднимите руку, кто считает, что да». Из семи человек двое неуверенно подняли руку. «А Чечня?» «Да!» — подняли руку все радостно. «А какая столица Дагестана?» «М-м-м...» «А какая столица Чечни?» «Грозный!» «А почему Чечня — Россия, а Дагестан нет?» «Потому что Грозный — это очень русское назназвание, это же понятно, что Россия. А вот эта Махачкала ну как бы неочевидно». Оказалось, что даже в таких очень элитных заведениях подростки не знают, что Дагестан — часть России. И при этом подростки из Дагестана, наоборот, считают большой гордостью, что они часть России, они большие патриоты. И мы им устроили такой обмен рисунками. В Дагестане наш куратор Заина Апалиева провела мастер-классы с ребятами десятого класса, попросила, чтобы они нарисовали «свой Дагестан» для московских школьников. У кого-то были горы, у кого-то национальные костюмы, у кого-то эти 36 национальных языков, у кого-то какие-то легенды или каникулы, или какие-то там истории после школы, когда старшие, там, парень из старших классов требует от тебя деньги, а что ты ему на это отвечаешь. И мы показали это здесь, в Москве. И показали тоже видеозапись, когда ребята представляли свой комикс. И, знаете, это вот просто за, наверное, несколько минут изменилось, что-то изменилось. Ребята сказали: «Они правда такие стеснительные? Ой, да они какие-то такие... Они даже более стеснительные, чем мы, какие-то очень скромные, совсем не такие, как мы думали. И мы не знали, что... Мы очень хотим, чтобы они знали, что мы не думаем, что они террористы. Давайте мы им ответим». И ребята, тоже десятый класс московский, они написали письма в комиксах, рассказали, что мы очень рады, что мы с вами познакомились. Мы рады, что вы читаете такие же книжки, как мы — «Гарри Поттер», манга. И вы даже больше читаете, чем мы, классической литературы. Мы очень хотим летом поехать в Дагестан. Разные, это были разные истории. Кто-то просто расписал свою школьную жизнь, в чем-то она была похожа, в чем-то не очень. И это мы тоже передали в Дагестан, и эти работы удалось опубликовать в детском журнале «Орленок-Дагестан» как такой обмен письмами. И это, наверно, одно из достижений проекта, то есть оно не прямое достижение, не через книжечки, а через, наверно, вот это вот общение, книжечки — только повод. [БЕЗ_ЗВУКА] Мы хотим жить в гармоничном обществе, где все приняты, нет? [МУЗЫКА] [МУЗЫКА]
