[ЗВУК] [ЗВУК] Что означает несогласие подчиняться этикету? Ну, конечно же, агрессию. Агрессию и нежелание сотрудничать. Собственно, это и показывает собеседнику нарушение второго типа. Но как раз здесь нужно чуть подробнее сказать о слове «агрессия». Агрессия понимается широко, и можно говорить об активной агрессии и об агрессии пассивной. Активная агрессия — когда я налетаю, так сказать, атакую, налетаю на собеседника, атакую его, используя для этого разные речевые и поведенческие методы, приёмы. Я могу слишком близко подойти к собеседнику, слишком громко говорить, используя неподходящие, обижающие его слова и так далее. А пассивная агрессия устроена совершенно иначе. Я, наоборот, игнорирую собеседника, пренебрегаю им, не отвечаю на его реплики. Он приветствует меня, а я как бы не замечаю его. Он пытается вступить со мной в диалог, а я отворачиваюсь. То есть я разрушаю коммуникацию; это тоже агрессия. Другого типа, но это всё объединено за понятием агрессии. И всё это соответсвует нарушению общего значения, но второго типа. Здесь, конечно, очень важно понять, на кого направлена эта агрессия. Она не вполне персонифицирована, она не вполне личная. Человек, отказываясь от речевого этикета, обижает или оскорбляет не конкретного человека, а некоторый социальный тип или культурный тип, который стоит за этикетом. За тем этикетом, который нарушается, который не соблюдается. Поэтому вот эта обида, она, безусловно, присутствует, потому что человек агрессивен. Но всё-таки она связана не с моими, если я попал в эту позицию, не с моими личными качествами, не с нелюбовью по отношению именно ко мне, а с отрицанием меня как представителя данной культуры, данного социального слоя. То есть тех людей, которые пользуются этикетом. Этот тип нарушения отличается от нарушения частных постулатов, потому что когда я неправильно устанавливаю дистанцию, неправильно устанавливаю отношения с собеседником, я тоже могу его обидеть; но это обида уже личная. Я чего-то не учёл в наших отношениях, хотя, может быть, и не имел в виду никакого оскорбления. Вот таким образом отличаются нарушения общего постулата, того, о котором мы сейчас говорим, и нарушения частного постулата неправильного установления отношений. Первое — это агрессия, но деперсонифицированная, а второе — это вполне возможно, что никакой агрессии даже нет; просто непонимание собеседника, непонимание отношения с ним. Но зато может возникнуть обида вполне личная. Как реагировать на подобные нарушения? Надо сказать, что это, может быть, самые неприятные нарушения в том смысле, что с ними справиться очень трудно. И часто первой реакцией на вот такое сознательное нарушение речевого этикета оказывается растерянность. Ну почему человек со мной не поздоровался, почему он меня не замечает? Или почему он говорит со мной агрессивно, почему он мне грубит? Я не очень понимаю, что делать, и начинаю судорожно искать стратегии ответа. Вообще говоря, я могу попытаться как-то повлиять на него: я могу быть агрессивным в ответ, либо я могу, наоборот, сохранять невозмутимость, использовать свою прежнюю стратегию, свой прежний этикет, как бы подчёркивая, что я не такой, как он. Представьте себе, что собеседник обратился к вам на «ты» специально, с тем, чтобы обидеть вас; не потому, что он хочет установить какую-то близкую дистанцию — нет, он хочет вас обидеть и «тыкает» вам. И можно сказать: «Не тыкай мне», ну так грубовато подчеркнуть это, а можно холодно отвечать ему на «вы», тоже подчёркивая, что он неправ. Эти стратегии, с одной стороны, обе хороши, а с другой стороны, обе плохи. Почему плохи? Потому что хамством не всегда удаётся победить хамство; более того, ты превращаешься в такого же неприятного агрессора, как и твой собеседник. А таким холодным отношением к собеседнику вы не всегда убедите его отказаться от агрессии; он может просто не заметить ваше поведение, как бы вы не подчёркивали своё отношение к нему. Возможно, есть единственный способ — ну не правильного, это слово не очень сюда подходит, — такого поведения, позволяющего избавиться от агрессора. Это стратегия состоит в том, чтобы просто прервать коммуникацию. Надо сказать, что в Интернете, где такой агрессии очень много, это хорошо почувствовали и сформулировали такой ёмкой фразой: «Не надо кормить тролля», то есть не надо вступать с ним в коммуникацию, не надо ему хамить, потому что он всё равно перехамит вас, не надо пытаться переубедить его, надо просто прервать коммуникацию. Не надо кормить речью, то есть не надо с ним общаться. И снова, чтобы продемонстрировать этот тип нарушения, я хочу обратиться к отрывку из фильма. Речь идёт о замечательном двухсерийном фильме «Покровские ворота», ставшим сагой пятидесятых годов. Режиссёр — Михаил Козаков, год создания — 1982, и в главных ролях: Олег Меньшиков, Инна Ульянова, Елена Коренева, Леонид Броневой. Надо, наверное, два слова сказать о содержании. Время действия — осень 1956 года, молодой человек, очень остроумный, очень лёгкий, яркий, поступает в аспирантуру и поселяется в коммунальной квартире у своей тётушки. И вот, собственно, в этой коммунальной квартире и развивается всё действие. Соседи его — очень яркие, своеобразные люди, и в этом эпизоде это отчётливо видно. Собственно, среди героев семья, состоящая из бывшего мужа, бывшей жены и её нового мужа; я специально сказал «семья из», хотя понятно, что это странная конфигурация, но, собственно, на этом построен юмор этого эпизода: у бывшего мужа начинается роман с очень милой девушкой, которую играет Елена Коренева. Ну вот, давайте посмотрим этот эпизод. >> А комната твоя пригодится, когда, наконец, появится женщина, которая внушит мне доверие. >> Людочка! [ШУМ] Маргарита, Савва, вот моя будущая жена. >> Хоботов, это всё несерьёзно. >> Нет, извините! >> Я лучше уйду! >> Тогда мы уйдём вместе! >> Это несерьёзно и непорядочно по отношению к этой девушке! >> Я непорядочен? Я непорядочен?! Тогда говори! >> Безусловно. Ты, как законченный эгоист, жаждешь свалить на эти плечи совершенно непосильную ношу. Скажите, милочка, вы хотите, чтобы ваша жизнь пошла кувырком? Чтобы она превратилась в хаос, где ежеминутно будут исчезать неведомо куда квитанции, счета, деньги, чулки и галстуки? Где в батареях каждый миг решительно всё будет взрываться, вспыхивать, портиться, и где вам навсегда предстоит вернуться в ледниковый период? Но только без шкур! Потому что шкуры он вам достать не сможет! >> Не надо, не надо! Всё, правда, я должен жить один, не надо. >> Поверьте, поверьте мне, милочка, я вполне объективна. Он как человек, ярко окрашенный, он по-своему привлекателен, но я ведь при этом не говорю о его нездоровом влечении к женщине! Как он возгорается от каждой юбки, как вся моя жизнь была отравлена самыми чёрными — и, увы! — не беспочвенными подозрениями. Надеюсь, вам он уже читал стихи, обволакивал вас цитатами? >> Не надо, я же уже сказал! >> Так вот. Это сокровище вам не сдалось! Это мой крест, и нести его мне. А вы ещё встретите человека и поскладнее, и посвежее... >> Но всё ж таки, Маргарита Павловна... >> Молчи, Савва! Она права. >> Эх... Ну что можно сказать по этому поводу? Опять мы посмеялись. Над чем? Маргарита Павловна ведёт себя сверхагрессивно, и это подчёркивается и её поведением, и её словами. Эта агрессия направлена против Людочки, возлюбленной её бывшего мужа. В чём выражается нарушение этикета? Прежде всего, Маргарита Павловна не здоровается с Людочкой, обращается к ней «милочка», хотя, очевидно, не имеет права на это, хватает её за руку, тащит за собой, но, на самом деле, не обращает на неё никакого внимания. Она для неё какая-то вещь, о которой она говорит «эта девушка» — такое третье лицо. В действительности, она ведёт разговор именно со своим мужем, убеждая его в том, что он имеет права вступать в подобные отношения ни с кем, потому что он её муж, пусть даже и бывший. У Людочки был шанс избежать этого унижения, и она, собственно, пыталась его использовать: она порывается уйти. Но Хоботов удерживает Людочку, и она оказывается во власти Маргариты Павловны. Она следует за ней и, конечно, это унизительно. Мы видим, что открытая агрессия, выражаемая в речевом поведении и просто поведении, делает человека беззащитным. Надо было уйти, и тогда бы вот эта вся сцена не состоялась. Ну для нас-то хорошо, что Людочка не ушла, в этом и состояла мысль режиссёра, но именно поэтому эта сцена демонстрирует нам, так сказать, не очень правильную стратегию поведения, не очень правильную стратегию коммуникации. Надо бежать — и бежать как можно быстрее — от такого агрессора. А теперь поговорим о том же типе нарушений, но производимом не так явно, тоньше, ироничнее и, может быть, опаснее. [ЗВУК] [ЗВУК]
