[МУЗЫКА] Наиболее,
наверное, ярким представителем поздней франкфуртской школы — ярким потому что,
в том числе потому что, в общем, повлиял на огромное количество других ученых,
потому что, в общем, открыл новые научные направления и в
существенной степени расширил проблематику — был, конечно, Юрген Хабермас.
И Хабермас в этом смысле известен тем, что в общем его мысли 70-х,
60-х годов очень сильно эволюционировали.
Но тем не менее если говорить о его канонических убеждениях и
основной идее — в общем его основная идея посвящена,
так сказать, проблематике общественной сферы.
Что такое общественная сфера, с точки зрения Хабермаса?
Вот Хабермас является пионером в, так сказать,
обосновании этого феномена — феномен общественной сферы.
В общем, фактически он написал диссертацию на эту тему,
которая формулировалась так как: «Общественная сфера
как конститутивная особенность буржуазного общества».
И фактически все остальные издания общественной сферы так
или иначе дополнялись какими-то трактовками Хабермаса и так далее.
И было, по-моему, несколько десятков уже изданий, то есть точно больше 10,
может быть, 14 переизданий его «Общественной сферы»,
к сожалению без русского языка пока.
Соответственно, что такое общественная сфера?
Общественная сфера — это такое пространство,
собственно, которое
является публичным пространством, мы часто его еще называем публичным пространством.
Это пространство диалога между, грубо говоря, обществом,
буржуазным обществом, и властью.
И, соответственно, общественная сфера — это то место,
где происходит согласование интересов между теми,
кто правит, и теми, кто, так сказать,
теми, кто делегирует управление, скажем так, то есть обычными гражданами.
Безусловно, если начинать с раннего периода,
а фактически работа Хабермаса очень исторична, он рассматривает в исторической
перспективе формирование этой самой общественной сферы.
Да, в исторической перспективе в ранних греческих полисных демократиях,
или полисных государствах, где все мужское население фактически принимало большую
часть политических решений, то есть решений, которые касались всего полиса,
то есть отсюда и название «публичная сфера», или «общественная сфера» — public,
или, так сказать, полис,
так сказать, policy — политика.
Вот эта сфера, которая противостояла в греческом,
так сказать, отношении, или в греческом обществе, тому, что называлось «ойкос».
Ойкос — дом, домашнее хозяйство, так сказать, своего рода экономика,
а экономика происходит от слова «ойкос» — это производство благ.
А полис — это некое совместное хозяйство, это, грубо говоря,
способность вести дела совместно,
вместе с другими сообитателями той территории, где человек живет.
И, соответственно, вот эта вот общественная сфера рождается уже позднее,
но в полисных демократиях — понятно, что эта общественная сфера была, в общем,
ничем иным как вот...
она воплощалась в таких массовых собраниях полиса,
на которые приходило все мужское население и принимало какие-то решения,
например решение о том, как мы будем строить водопровод.
Кстати, во многих полисных государствах он был.
Соответственно, вот как мы будем строить водопровод?
В каком режиме будут работать рабочие?
Кто будет рабочими?
Все население мужское выходит строить водопровод или нет?
Кто освобождается?
Ну и так далее.
Вот эти все правила устанавливались полисом.
Но в больших государствах современного типа по Хабермасу,
а он писал классическую общественную сферу все-таки по британскому обществу,
британскому обществу XIX века, общественная сфера на самом
деле — это в больших государствах так или иначе люди напрямую не могут управлять.
А поскольку большие государства современного типа,
с точки зрения Хабермаса — это государства буржуазные, то есть государства,
в которых правит так или иначе крупный истеблишмент,
владеющий землями, владеющий средствами производства,
капиталом и так далее, то, соответственно, это, на самом деле,
модель, в которой правит истеблишмент — буржуазная общественная сфера.
Но давайте не забывать, так сказать, о том типе общества,
о котором пишет Хабермас — это XIX век, Англия.
В XIX веке в Англии,
в середине XIX века в Англии еще не было всеобщего избирательного права,
следовательно, так сказать, можно говорить о том, что только истеблишмент,
и только крупная буржуазия, и только буржуазия, то есть наличие возрастного...
земельного ценза, имущественного ценза позволяло людям играть в политику,
грубо говоря.
Но, безусловно, это, так сказать,
с другой стороны, стимулирует вот такую необходимость того, что,
с одной стороны, все не могут принимать участие в политике непосредственно,
поэтому они кому-то делегируют, делегируют они через выборы.
И, соответственно, те, кого выбирают,
становятся правящей верхушкой, властью, значит.
И вот для того чтобы постоянно обеспечивать коммуникацию,
или коммуникативную связь, между теми, кто делегировал,
то есть между буржуазией, между избирателями, грубо говоря, и теми,
кто правит, возникает вот эта общественная сфера.
С точки зрения Хабермаса, она воплощается в массовой прессе,
в различного рода салонах, клубах политических и так далее и так далее, вот.
И, таким образом, культурой общественной сферы являются дебаты,
то есть общественная сфера — это пространство дебатов,
в которой происходит, на самом деле,
обсуждение, согласование интересов,
так сказать, за счет, в процессе дебатов,
интересов политических групп и, так сказать,
избирателей — тех, кто делегировал этим политическим группам,
в первую очередь власти, те или иные права.
И, соответственно, вот где-то,
с точки зрения Хабермаса, вот это такая некая идеальная
модель общественного диалога, в которой действительно обеспечивается такой диалог,
потому что вот за счет массового обсуждения вырабатывается постоянно
какая-то согласованная позиция, которая устраивает и тех и других.
С точки зрения Хабермаса, в XX веке происходит постепенный упадок вот
этого вот общественного пространства и общественной сферы,
потому что дебаты заменяются тем, что он называет «коммуникация»,
communication — то есть заранее заготовленные мысли,
которые за счет капиталистического буржуазного контроля медиа
вбрасываются в общественную среду и формируют общественное мнение,
общественное сознание так, как это выгодно истеблишменту.
Это приводит к тому, что общественная сфера есть,
но она используется для воспроизводства истеблишмента,
а отнюдь не для того, чтобы постоянно согласовывать интересы тех,
кто делегирует, и тех, кому делегируют.
Тут надо сделать одно короткое отступление,
что в XX веке как раз в большинстве стран уже формируется всеобщее выборное право.
И вполне вероятно, что идеалистическая картина общественной сферы,
которую Хабермас рисует по модели XIX века, связана с тем,
что в XIX веке еще далеко не все политические группы получают доступ к
политике и далеко не все избиратели получают тоже к ней доступ.
А это приводит к тому, что такой объективный диалог или
такие объективные дебаты еще возможны.
Тогда как в XX веке, особенно с появлением телевидения и особенно с появлением
всеобщего выборного права, когда любой может выдвинуть свою кандидатуру,
любая политическая партия может возникнуть с нуля и, соответственно,
любой человек может за нее проголосовать, это приводит к такой
фрагментации вот этой общественной сферы, такому ее расколу, что...
на слишком большое количество элементов, что никакой диалог не
становится просто возможным, потому что интересов слишком много.
И это приводит к тому, что медиа так или иначе вынуждены выпячивать интересы только
определенных политических групп, что Хабермас и называет коммуникацией,
то есть вместо диалога — уже заранее заготовленные какие-то позиции.
Но они заранее заготовленные, потому что без формата и без заранее заготовленных
позиций вести диалог со слишком большим количеством игроков невозможно.
То есть общество, таким образом, становится, с его точки зрения,
пассивным и мыслит стереотипами, которые ему скармливают,
так сказать, коммуникаторы через масс-медиа.
Надо сказать, что...
то есть вот ценность работы Хабермаса в том, что она археологична
— он исторически рассматривает формирование общественной сферы.
Ну вот, например, в, так сказать, феодальном хозяйстве
или феодальном государстве общественное и частное очень органично переплеталось.
Почему?
Ну потому что феодал был одновременно владельцем территории,
на которой он находится, то есть крупным фактически землевладельцем
и крупнейшим — назвать его промышленником нельзя,
это еще не капиталистическое производство, но крупным экономическим агентом.
С другой стороны, он был правителем на этой территории,
и поэтому вот он сочетал в себе, в своих руках, одновременно и общественное,
и частное, частную власть, осуществляя, с одной стороны, сбор дохода с домохозяйств,
так сказать, как налог, как оброк, как дань и так далее.
А с другой стороны, осуществляя власть политическую,
в том числе рекрутируя войско и так далее.
Хотя феодалы предпочитали, конечно, войска наемные.
Но так или иначе вот действует вот эта вот модель, так сказать,
сочетания общественной сферы и частной, частных интересов,
интересов экономических агентов и политических.
Дальше, через вот монархические системы управления Хабермас приходит вот к такой
конструкции общественной сферы, в которой есть крупные землевладельцы,
собственники, так сказать, буржуазия, частные предприятия и так далее,
которые так или иначе реализуют свою продукцию на рынке,
торгуют друг с другом и так далее и тому подобное.
Им нужно, чтобы на этом рынке действовали более или менее единые правила,
чтобы кто-то эти правила защищал, чтоб был кто-то,
кто принуждал к исполнению этих правил ну и так далее — одним словом, государство.
И вот они делегируют вот эту обязанность тем или иным выборным
единицам в государстве.
Но для того чтобы постоянно согласовывать государственную политику с собственными
интересами, создается такая общественная сфера — вот
пространство дебатов между, с одной стороны,
вот этим вот государством, которое помогает этим буржуа, на самом деле,
отстаивать собственные интересы и следить за, так сказать, правилами игры.
А с другой стороны, вот самой буржуазией, которая, безусловно,
после выборов напрямую уже участвовать в государственной жизни не может.
И за счет вот этого вот согласования, постоянного,
перманентного согласования интересов, происходит взаимодействие и
совершенствование публичной политики или государственной политики.
Собственно, и вот именно эта схема подлежит дезинтеграции
или дезинтегрируется у Хабермаса в связи с тем, что появляются массовые медиа,
появляется телевидение, значит, расширяется круг партий,
и фактически диалог подменяется монологом или эрзац-диалогом —
то есть попытки изображать общественный диалог через медиа.
[МУЗЫКА]