Вторая отличительная особенность зоопсихологического эксперимента может быть обозначена так: обеспечение адекватной мотивации животного. Казалось бы, что может быть проще? Но это просто только в том случае, если мы говорим о людях. Как сделать так, чтобы испытуемый в ходе эксперимента работал и решал экспериментальную задачу? С человеком — что может быть проще. Если вы проводите исследования, ну например, на студентах, что может сделать преподаватель? Да очень просто, он может сказать: «А я не поставлю тебе зачет, пока ты не поработаешь в качестве испытуемого в моем эксперименте». И вы будете удивлены, но на самом деле очень многие мои коллеги так и поступают. Можно предложить материально денежное вознаграждение, это, кстати, тоже рационально. А можно очень просто: подойти к своему знакомому, коллеге и сказать: «Ну пожалуйста, ты же понимаешь, что это очень важно. Заполни мне, пожалуйста, вот эти 600 страниц бланков с вопросами». И это достаточно легко с человеком. А когда мы проводим эксперимент с животным: с обезьяной, с крысой, со змеей, с тараканом — неважно, животное будет что-то делать только потому, что ему хочется это делать. Оно само должно быть заинтересовано в результате. С некоторыми животными работать достаточно легко. Именно поэтому они являются модельными, ну например крысы. Крыс мотивировать проще простого. Больше всего исследований в зоопсихологии, да и не только в ей, проводится именно на крысах. Если мы говорим о приматах, то с ними тоже не слишком сложно. Шимпанзе, гориллы, орангутаны или, например, макаки, мартышки, павианы — с ними работать тоже легко, потому что обезьяна будет взаимодействовать с экспериментальной ситуаций, только исходя из своего любопытства и интереса. Мы с вами обезьяны, и любопытство у нас в крови, что называется. Ну а если вы работаете с какими-то другими животными, например с пресмыкающимися, земноводными, рыбами или, наоборот, вообще даже не с позвоночными, например с членистоногими насекомыми или с моллюсками, как их мотивировать? Для этого нужно хорошо знать экологию и морфологию этого животного. Иногда бывает так, что ты прикладываешь все силы, а животное не работает. Я могу рассказать об этом, по той причине, что я сам сталкиваюсь с такой проблемой регулярно. Мы в нашей лаборатории в основном работаем с пресмыкающимися. И вот простейшая экспериментальная ситуация: есть установка с двумя отсеками, и задача заключается в том, чтобы змея из пусковой камеры проползла в камеру № 2, скажем так, в отсек № 2, минуя отверстие. Как его мотивировать? Как заставить эту змею работать? Ну можно, допустим, сделать так, чтобы там располагался домик, в том отсеке, куда она должна перебраться. Или там может быть кормушка. Или там может быть тепло и влажно. Или можно предложить негативную стимуляцию, используя, например, яркий свет в пусковой камере или вибрацию, или, наоборот, там снизить температуру. Но иногда бывает так, что ты включаешь все эти факторы, задействуешь их совместно или даже по отдельности, а змея не делает то, что тебе нужно. Она нагло забивается в угол и сидит там, что бы ты ни делал. То же самое со многими другими животными, которые далеки от человека. И вот здесь вот действительно нужно ломать голову. Поэтому, скажем так: считайте, что если вы нашли правильную мотивацию для своего животного в ходе эксперимента, то вы уже провели половину всего исследования. Второй нюанс — также связанный с мотивацией. Дело в том, что если подобрать не вполне адекватную мотивацию, то может оказаться, что животное не раскрывает весь своей потенциал. Ну скажем так: оно ведет себя глупо. И это тоже нужно учитывать. В качестве иллюстрации я проведу классический эксперимент, который проводился еще в начале XX века. Это эксперимент с шимпанзе, которого звали Рафаэль. Эксперимент с избавлением от огня. Экспериментальная установка — прозрачный куб, внутри которого располагается приманка. В этой экспериментальной установке есть отверстие, и его загораживает пламя, горит огонь. Рядом располагается бак с водой и кружка. Обезьяне вдалбливают очень простую последовательность действий: ему нужно набрать из бака воды в кружку и затушить пламя, чтобы добраться до приманки. Он эту операцию выполняет много раз подряд снова и снова, и снова, и снова в течение большого промежутка времени. У него формируется устойчивый навык — это еще называется динамическим стереотипом. А потом экспериментаторы меняют условия таким образом, чтобы специально продемонстрировать нерациональность и глупость поведения Рафаэля. Экспериментальная установка следующая: есть водоем, в самом центре этого водоема находится плот, на плоту располагается искомая экспериментальная установка: приманка и пламя, которое горит. Рядом сидит Рафаэль. А бак с водой располагается на берегу, и кружка там же. И задача Рафаэля заключается в том, чтобы перейти по тоненькой хворостиночке, которая соединяет плот и берег, набрать воды в этом баке, прийти назад и затушить пламя. Хотя ты стоишь посреди водоема. Казалось бы, что может быть проще? Просто зачерпнул воды из озера да и затушил пламя. Но нет. Рафаэль методично, не спеша, осторожно, чтобы не упасть, ходил сначала на берег, набирал там воды, осторожно шел, чтобы не расплескать ее, тушил пламя и повторял эту операцию, как заведенный снова, и снова, и снова. Экспериментаторы говорили: «Вот, обезьяна — это глупое животное. Оно действует в соответствии с навыком. Обезьяна не думает, она решает задачу чисто механически». Как это объяснить? На самом деле у этого есть очень простая интерпретация, которая характерна, кстати, что для вас, что для меня, что для любого другого животного. Мы не любим думать. Я говорю про всех нас. В большинстве случаев мы любим решать задачу так, как это делали раньше. Попытайтесь вспомнить свою жизнь, недавнее прошлое, вот положа руку на сердце. Как часто вы думаете? В большинстве случаев, когда мы сталкиваемся с проблемной ситуацией, мы сначала перебираем в своей памяти все возможные варианты решения: как я справлялся с этой задачей раньше; как с ней справлялись мои коллеги, друзья, или где-нибудь я читал об этом в книге или где-то еще? И вот если все варианты перебрали и ни один не подошел, вот тогда мы начинаем думать, продуцировать новую идею. Но это только в последний момент. Объясняется это очень просто: когда вы думаете, вы активизируете большее количество отделов головного мозга, и, соответственно, требуется подпитка этому органу, а соответственно, требуется и большие энергозатраты. То есть когда мы предпочитаем не думать, мы фактически экономим собственную энергию, свои калории. Вот, по сути дела, то же самое делал и Рафаэль. Для него оказывалось менее энергозатратно ходить по вот этому мостику до берега и обратно, нежели подумать. Это может показаться странным, но в этом отношении мы не очень сильно отличаемся от других обезьян. Чтобы никого не оскорблять, я приведу пример себя самого. Некоторое время назад я преподавал в университете, где имеется достаточно большой кампус, большая территория порядка 40 гектаров. И я ходил от проходной к корпусу, где у меня были лекции, по небольшой тропинке, ведущей самым коротким путем между этими двумя пунктами. Я и все мои коллеги ходили так. Но потом производился ремонт трубопровода, эту тропинку удалили, там разрыли все, перегородили, и нам приходилось ходить обходным путем, тратить на это несколько больше времени. Ну ничего не поделаешь, необходимо. Мы ходили так примерно два или три месяца. Потом ремонт закончили, все снова зарыли, дорожку заасфальтировали — ходи как и прежде. Но что вы думаете? Я, как и другие мои коллеги, продолжали ходить обходным путем. Почему? Ну потому что привыкли. На самом деле разница составляла всего примерно 2–3 минуты, не более. Но мы делали так, потому что не хотели задуматься. Это ведь даже не рациональное решение. Это очень простой механизм, который стимулирует нас к тому, чтобы воспроизводить ранее усвоенные способы действий. В этом отношении как бы было правильно мотивировать Рафаэля? Необходимо было отсечь все остальные возможности решения задачи и оставить только одну, чтобы он был вынужден мыслить. Так действуем мы все, и это тоже касается обеспечения правильной мотивацией животного.
